Кстати, автором слов про дух, носившийся во тьме над водой мог быть колдун, сбежавший от мудреца, о котором говорится в древнейшей китайской притче
Постигайте сутьДаосская притча от Чжуан-цзы
Вцарстве Чжэн жил могущественный колдун по имени Ли Сянь, который умел предсказывать судьбы людей: будет ли человек жить или умрёт, спасётся он или погибнет, встретит ли удачу, умрёт ли в молодости или доживёт до глубокой старости. Ещё он умел предвидеть события, называя год, месяц и даже день. Столь велико было его искусство, что жители Чжэн, завидев его, обращались в бегство. Увидел его Ле-цзы, и ему словно хмель в голову ударил. Вернувшись домой, он сказал своему учителю Ху-цзы:
— Раньше я думал, учитель, что ваш Путь выше прочих, но теперь знаю, что есть и ещё более высокий.
— Я познакомил тебя с внешней стороной Пути, но не успел раскрыть тебе существо Пути, — ответил Ху-цзы. — Постиг ли ты его воистину? Даже если кур много, а петуха на них нет, откуда взяться яйцам? Ты чересчур озабочен тем, как претворить Путь в миру, снискать всеобщее расположение, и потому людям, глядя на тебя, легко распознать твои намерения. Попробуй привести его сюда, пусть он посмотрит на меня.
На следующий день Ле-цзы привёл колдуна к Ху-цзы. Когда колдун вышел, он сказал Ле-цзы:
— Гм, твой учитель — мертвец, ему не прожить и десятка дней. Я увидел нечто странное, увидел сырой пепел!
Ле-цзы вошёл в комнату учителя и, обливаясь слезами, передал ему слова колдуна. Ху-цзы сказал:
— Я только что явился перед ним в облике Земли. Источник жизни во мне затаился, замер, но и не имел постоянного места. Ему же, верно, привиделось, что жизненной силе во мне преграждён путь. Приведи его ко мне ещё раз.
На следующий день колдун вновь пришёл к Ху-цзы, а уходя сказал Ле-цзы:
— Счастье, что твой учитель встретился со мной. Ему сегодня намного лучше. Он совсем ожил! В его безжизненности я разглядел нарождающуюся силу!
Ле-цзы передал слова колдуна учителю, и тот сказал:
— На сей раз я предстал ему зиянием Небес в массе Земли. Ни имя, ни сущность в нём не гнездятся, а жизненная сила во мне исходила из пяток. Он, верно, и разглядел во мне неодолимое действие этой силы. Приведи-ка его ещё раз.
На следующий день колдун вновь пришёл к Ху-цзы и, выйдя от него, сказал Ле-цзы:
— Учитель твой так переменчив! Я не могу разгадать его облик. Подождём, пока он успокоится, и я снова осмотрю его.
Ле-цзы передал слова колдуна учителю, и тот сказал:
— Я предстал ему Великой Пустотой, которую ничто в мире не может превзойти. И вот он узрел во мне глубочайший исток жизненных сил — такой покойный, такой безмятежный! Ибо и в водовороте есть глубина, и в омуте есть глубина, и в проточной воде тоже есть глубина. Глубин этих насчитывается всего девять, я же показал ему только три. Пусть он придёт ещё раз.
На следующий день колдун снова пришёл к Ху-цзы, но не успел он усесться на своём сиденье, как в смятении вскочил и выбежал вон.
— Догони его! — крикнул Ху-цзы ученику.
Ле-цзы побежал за колдуном, но не смог его догнать.
— Колдун исчез, сгинул куда-то, я не смог его догнать! — сказал Ле-цзы, вернувшись в дом Ху-цзы. А тот ответил:
— На сей раз я показал ему свой изначальный образ — каким я был до того, как вышел из своей первозданной цельности. Я предстал перед ним пустым, неосязаемо-податливым; ему было невдомёк, кто я и что я такое, вот ему и показалось, что он скользит в бездну и плывёт свободно по лону вод. Поэтому он убежал от меня
