неАрабская сказка

Время - песок сквозь пальцы. Старым стал Аладдин,
Сушат ветра-скитальцы струйки моих морщин,
Кобра кольцом свернулась, нежится на груди...
Что ж ты не обернулась в тихое: "Не уходи"?

Мается джинн без дела - всё, что просил - сбылось,
Это же ты хотела, чтобы отныне - врозь...
Рай, что другим обещан, больше уже не рай,
Самой родной из женщин сказано вслед "прощай".

Снова закат на востоке - солнце ушло в бархан,
Что же правдивей о Боге - библия или коран?
Слушай, имеющий уши, зрячий - сюда смотри:
Зло - оно не снаружи, зло у всех нас внутри.

"Глянцевый" мир в неоне, и куфия "от-кутюр",
Кто был мне нужен кроме принцессы моей Будур?
Кто был тобой обласкан, тут же был мною бит...
Тот, кто не верит сказкам, крепче, наверно, спит.

Белые сны всё реже, и глубже ночная боль,
Топчутся здесь всё те же, шепчущие за спиной.
Что-то не то в природе - вот и ещё один знак:
Ножкой стучит в утробе Чёрный Магрибский Маг.

Кто-то раздвинет ноги, зубы от боли кроша -
Зло у нас всех под кожей, там же, где и душа!
В жизни к чему - беспечно, время придёт - отдай,
А если любовь не вечна, значит не вечен рай.

Сердце сожрёт Сахара - солнцем испепелит,
Тот, кто остался без пары, можно сказать - убит.
Всё от тебя приемлю, даже не годы - дни!
Хочешь спасти эту Землю? Просто любовь верни...

СказочНик

Полусонное царство заветных желаний –
Эти замки воздушные строил не зодчий,
В жизни слову положен набор окончаний,
Здесь у каждого слова – пунктир многоточий…
Здесь у каждого звука тягучее эхо,
Чьё-то имя раскрашено в цвет небосвода,
И всего полмгновенья от грусти до смеха –
Ведь капризней любви лишь судьба и погода.
А ещё в этом царстве запоры из стали,
Чтоб чужие без спроса в мечты не входили,
Чтобы близкие тоже о снах не узнали,
Ведь иначе б они эти сны не простили.
Но зато нет ни стен, ни железной ограды –
Дуют тёплые ветры от края до края,
Разлучённым влюблённым нет большей награды,
Чем быть вместе друг с другом, хотя бы мечтая…
Здесь спускаются ангелы прямо в ладони,
Здесь по радуге можно пешком хоть до Бога!
И глаза Богородицы в каждой иконе
На глаза ненаглядных похожи немного.
Никогда одиночеству царством не править,
И никто не пропустит разлуку в ворота,
И конечно совсем невозможно представить,
Что мечты не сбываются здесь у кого-то.
В этом царстве никто не клянёт и не судит,
И не просит ни денег, ни славы, ни власти -
Здесь встречаются те, кто действительно любит,
И имеет, поэтому, право на счастье…

СказочНик

О поэтах и стихах

Стихи — они как робкий свет свечи,
Что беззащитен в комнате, где тени
Так давят темнотою: замолчи!
И жизнь упрямо сводит нас не с теми,
От чьих сердец нам дарены ключи…

А не писать и больно, и нельзя —
Стихи приходят так же, как дыханье,
И не понятно — это ли стезя,
Или стигматы [божьим наказаньем],
В ладонь по шляпку вбитого гвоздя?

А в голове трезвон от чепухи,
Что просится так истово наружу,
Но в белый лист без глупой шелухи
Поэт вживляет собственную душу,
Которую и примут за стихи…

А дальше вечность, слава и почёт,
[любое творчество пугается забвенья]
Но гениев всегда — наперечёт:
Капризен слишком ангел вдохновенья —
Не прогибается, не служит и не ждёт.

Поэтому — пол-царства за строку!
Ну, а по мне — пол-жизни даже мало —
Писал хороших много на веку,
А мне б такой, когда бы ты читала,
Роняя в книгу чистую слезу…

СказочНик(Юрий Егоров)

К чёрту всё... Не будем о грустном...
Может, дольём себе к пуншу стакан вина и подсмотрим в щель, как старик у окна пишет ночью письмо на плохом французском?..
Кто прочтёт его: Он ? Она ? - разрывая конверт узкий...

Посмотри, как он курит, жмёт сигарету в руке,
как он щёлкает фильтром на языке, по подобию всех мужчин...
И как в комнате всё уплыло табаке, как в каком-то заброшенном кабаке.
сколько ямочек впало в его щеке, провалилось среди морщин.

Посмотри, как под беленым потолком, висит лампа, подбитая молотком,
пахнет липким, подслащенным молоком... -
Он глотает его, обжигая себе нутро, но спокойно и мерно - как пьют ситро,
или старый взбродивший квас.
И скрипит по бумаге его перо. Он ей пишет в десятый раз...

Ладно, к чёрту!
Давай не о том!
А представим себе, как она с бантом, в босоножке, одетой на тонкий след,
в старой кухне готовит себе обед,
выбегает во двор за своим котом.
Ждёт письма, натянув берет.
Как она убегает звонить тайком, и смеясь, называет его дураком...
В них есть то, чего в нас нет...

Ты мне просто скажи: почему у ней,
в этом доме с разбитым, гнилым крыльцом пахнет
леденцом,
маточной пыльцой?..
Почему она носит всегда лишь его кольцо?
Почему им не ест ацетон от вина лицо, не давая разлипнуть на утро глаз...
Отчего они ждут каждый день телеграмм - не смотря на болезни кардиограмм.
Отчего они молоды больше нас?..

Ладно. К чёрту! От этого - как ос: задевая, занозит и ноет жало.
Только вот отчего они, старики, - до сих пор в животе берегут стрекоз?
Почему у них в кухне дурманящий запах роз,
а у нас - даже места мало?..

Почему мы боимся, того, что уже показали?
Он вот... пишет письмо...
без единой чернильной кляксы,
злой гримассы...
Говорит, что пойдёт к ней по рельсам, если закроют трассы...
Отчего мы кладём матрасы в этот зал ожидания на вокзале?
Чтоб потом, по вечерней мессе,
на привычном месте разгрызать всю глотку своей мечте...

Почему к нам во снах приходят именно те,
кому мы ничего не сказали?..

Алена Васильченко

и когда я танцую босиком по паркету, мне мерещится солнце и ушедшее лето,
что-то слишком родное, до безудержной грусти, что пройдет непременно и когда-то отпустит...
рассыпаются листья. умирают причалы. и когда я танцую босиком по печали,
по остывшему слову, и несбывшейся тайне,
по любви, от которой - лишь одни очертанья.
и босыми ногами осторожно, в потемках, всё ненужное сбросив, разорвав или скомкав,
по паркету, который отзывается скрипом,
по квартире, в которой всё забито-закрыто,
в этом городе скучном, что тоской не измерить, занавешены души и захлопнуты двери.
И когда я танцую не с тобою, не с теми,
разбиваются окна, расползаются тени,
и безвкусное утро с обжигающим чаем, и ненужные мысли, чей приход не случаен.
и - тогда я танцую по осколкам у бездны,
все замрите, смотрите - удержать бесполезно.
по нелепому миру в черно-белом окрасе,
чей творец неизвестен
и доселе неясен;
по сошедшему снегу
и по углям горячим,
неумело, но мило, по-любви, по-ребячьи.
босиком, чтоб никто не узнал,
не услышал,
по прихожим пустым, затуманенным крышам,
по всему, что прошло.
по всему, что впустую.
По всему. По всему. Я танцую. Танцую...

Алена Васильченко

Потому что никто никому не обещан —
Ветер список влюблённых порвал на две части,
И единственной самой из тысячи женщин
Отыскаться однажды — случайное счастье.
Потому что Земля не летит по спирали —
Её замкнутый элипс — предел отторженья,
И двоим, потерявшимся в списке, едва ли
Предначертана встреча по дате рожденья.
Потому что у времени и расстояний
Перепутано кем-то число измерений,
И на каждую встречу по десять прощаний,
И на десять обид — полпроцента прощений…
А ещё суета и осенняя хмурость
Не дают оглянуться и встретиться взглядом,
А когда наконец-то даруется мудрость,
Как-то поздно и страшно менять что-то рядом

© Сказоч-Ник

Сохнет посуда, котенок мурлычет.
Старая крыша чернеет от лета.
В кухне так много обугленных спичек
и недостаточно лунного света.
Ночь приоткрыла скрипучие двери.
Снова бессонница льется по венам.
И заигрались сверчки на свирели
в кем-то положенных каменных стенах.
Ночь меня учит гаданью по лицам,
ночь меня лечит кривою строкою.
Ночью ко мне прилетает жар-птица
и позволяет коснуться рукою.
Темное небо упало, как бархат,
прямо ко мне на худые колени.
И винограда божественный запах
всё наполняет безмолвною ленью.
В комнатах пусто, на маленькой кухне
день суетливый разлегся на стуле.
А у порога - промокшие туфли
этого странного плаксы июля.
Тихо смеются крылатые феи
и на карнизе болтают ногами.
Шепчут о чем-то прозрачные тени,
мысли слагая мои в оригами.
Ночью построится всё или рухнет,
ночью открыто - для горя и чуда.
Ночью бессонница в маленькой кухне
гладит котенка и моет посуду...

Алена Васильченко

Придумаю хорошими людей,
С улыбками, рисованными кистью,
И небо в белых точках голубей -
Пускай летают между мной и высью.

Ведь белое на синем никогда
Не смажется, не разобьется в пену,
Пусть в синем растворяется душа,
Дыханием просачиваясь в вену.

Придумаю хорошими слова,
Слова, которым верю то и дело,
А злые из бумажного ствола
Я вырву за секунду до расстрела.

Ведь если слово пулей ляжет в цель,
Какая б ни была в груди защита,
Прошитая душа забьется в щель,
Ударишь снова, и она - убита.

А счастье я придумаю – до слез,
Не одному, на всех хватило чтобы,
Вот только обещайте мне всерьез,
Что будет это счастье высшей пробы.

Ведь незачем его с бедой мешать -
Беда, она останется за краем,
Не хочется в пол-легкого дышать
Когда и так мы рано умираем.

Давайте Солнце видеть золотым,
Давайте хлеба голубям накрошим…
… А если вдруг я окажусь другим,
И вы меня придумайте хорошим.

СказочНик

Я этому рада). 
Надеялась, что так и случится - стихов Егорова здесь уже много
А будет еще больше)

Отредактировано Полина (29.10.19 02:05)

Этот октябрь словно с ума от любви сошедший,
Как бесшабашно пьяный бросил к ногам твоим
Золото листопада, шорох травы отцветшей,
Лучик звеняще - тонкий, и отрицание зим.
Он бестолково машет небу руками - ветром,
Гонит дожди и стужу за горизонтов дым,
Он осыпает плечи солнечным жёлтым пеплом,
Он тебе в волосы шепчет, что будет всегда твоим.
А ты бы его не узнала - он же приводит Север,
Первых снежинок иглы колются в октябре.
Он же всегда отделяет зёрна от сорных плевел,
Он же приносит лето в жертву на алтаре.
Что с ним случилось нынче, что с ним сейчас такое?
Где первый снег покровом, первые снегири?
Это с ума сведенье жаркое, золотое...
Тихое бабье лето, солнечное попурри.
Ты-то конечно знаешь - веры влюблённым нету,
Будет потом и холод, будут потом снега...
Просто позволь это небо синим раскрасить поэту,
И разукрасить листья солнышком для тебя.

СказочНик

Я - автор, исполнитель и судья
всего, что окружает в этот вечер:
и машинист у первого руля,
попутчик и растерянный диспетчер.
Я - чей-то постоянный ученик,
я архитектор маленькой вселенной,
в потрепанный заносятся дневник
слагаемые мною теоремы.
Я чей-то зритель, как и все порой.
Сама себе - за рай и мозгоправа.
И чей-то враг, а, может быть, герой,
хоть быть героем не имею права.
Я часто беспощадно влюблена,
доверчива и незнакомым рада.
Во мне не прекращается война,
пока в которой побеждает правда.
Я так глупа порою, черт возьми.
Я не люблю хвалебности и оды,
и мелочной, завистливой возни,
съедающей бессмысленно свободу.
Себя считая автором идей,
я что-то строю, отмечая даты
на улице, где тысячи людей
пройдут за мною и прошли когда-то.
Я - шумный город и осенний блюз.
Я - перепись достоинств и изъянов.
И каждый автор скажет: я боюсь
лишь одного - ненужного романа.

Алена Васильченко

Отредактировано Полина (06.11.19 04:22)